workingМама традиционно заменяет один слова другими, практически рандомными. Глядя, как я вожусь с линзами, сообщила, что занимаюсь "красной керамикой". Зная маму не первый день, довольно быстро опознала "мелкую моторику".
***
Мама, опять же. Жалуется, что в мой ДР к ней под окно не прилетели традиционные снегири. Потом долго говорим о другом. Потом мама, внезапно, светски махнув рукой в сторону окна: "И все же, мне бы хотелось, что бы там скакали попугаи". Я, проржавшись: "Мам, напиши Путину об этом, попроси". Брат: "Да. Дескать, я, пенсионерка Самуэльсон М.В., прошу устроить проскок попугаев под моими окнами". Д., с каменным лицом: "В рамках бюджета". Мама, аристокритически оледенев: "Я с Путиным не разговариваю".
***
Отец: – Почему каждый день, когда открываю шкаф, на меня падает твой шарф?!
Я: – Пап, тебе больно, что ли?
Отец: – Не больно. Но, знаешь ли, противно.
***
Я: – Колу, пожалуйста.
Ev.Ro:– И еще колу, пожалуйста.
Официантка: – Колу и колу? Две колы?
Ev.Ro: – Да, спасибо. (в сторону) Люблю нагружать официантов математикой.
Коллега Йофус: – Ну, тогда надо было просить, например, корень из трех колы...
***
Вечером 8-го марта очень пьяный мужской голос под окнами: "Вер-а-а-ра... Ве-э-э-р-р-р-р-ра! Мне ж ради тебя ничего не жалко... нич-ч-чего... хочешь вот, р-р-р-разбегусь – и в этот столб?!"
***
Коллега А. готовит коллегу Б., для "продажи" заказчику. Коллега Б., по мнению коллеги А., недостаточно активен. "Что-то ты какой-то небодрый, – осуждающе говорит коллега А. – Ударь себя, что ли, в лицо..."
Коллега А. готовит к тому же коллегу В. "Мне не нравится, как ты дышишь на созвоне! – категорически заявляет он. – Не дыши хотя бы полчаса!"
***
" У нее моск абсолютно гладкий, но, скорее, не как атлас, а как воздушный шарик. Причем с тем же наполнением."
***
И о поэзии.
Ягода детства!!!
Привыкли писать оды
Про ягоду-малину
А я хочу напомнить
Про скромну детства шелковину
А по- простому шелковицей зовут
И ест её шелковый-шелкокрут
Из этих ниточек шелковый шёлк плетут
Для всех девиц,что Машами зовут
Ещё попроще тутовиною зовут
Залезешь в детстве крепкий прут
И эти ягоды к себе манят
Вот чёрны губы,руки всех ребят...
Как больно было
Как больно было и тревожно,
После разлуки года два.
Найти себя порою сложно,
Падая вниз как та листва.
Рисуя все картины серым,
Был на слуху один мотив.
В мой рацион один из первых,
Входил острейший негатив.
Кормились им душа и тело,
Хватало порций для стыда.
Он затромбировал все вены,
Стала подругою беда.
Но кто - то свыше есть на свете,
Во сне пощечину мне дал.
Раздвинул тучи - заприметил,
И душу в дьявола отнял.
В мой рацион теперь как прежде,
Милейший входит позитив.
Мотив душевных слышу песен,
Нет больше серых тех картин.
Вернулась без обид улыбка,
Сбежала дряхлая беда.
Из сказки золотая рыбка,
Привет с теплом передала.
На ухо наступил медведь
Мне хочется так песню спеть,
Но слуха нет, гитары.
На ухо наступил медведь,
Сбежали все октавы.
И я сижу, пишу опять,
Днем реже, чаще ночью.
В мир доброты, тоски манят,
От слов наевшись строчки.
Порой бывает, чушь съедят,
Стих выйдет так, не очень.
Недели две диеты вряд,
Родится целый очерк.
И если с сотни хоть один,
На стих мой скажет браво.
Значит душою близок с ним,
Есть общие в нас нравы.
Подобрал я тебя на дороге
Подобрал я тебя на дороге,
Две слезинки блестели в тени.
Мои фары светили на ноги,
Не нарочно – уж ты извини.
Открывая переднюю дверцу,
Ты просила везти в некуда.
Я поверил ранимому сердцу,
Нет сомнений - случилась беда.
Пять минут тишины и молчанья,
Шум мотора и шелест колес.
Я как будто попал на свиданье,
Вел себя как тот преданный пес.
Легкий стон и тяжелые вздохи,
Две слезинки сдавали зачет.
От мороза промерзшие ноги,
Начал таять в груди твоей лед.
Он так просто совсем не растает,
Надо парочка ласковых слов.
В голове моей жалость летает,
Наломать так не хочется дров.
Я не поп и не Бог, не судья я,
Но прошу - « Исповедуйся мне»,
В глухой угол меня загоняешь,
Позавидуешь только во сне.
… «Муж ушел, он влюбился в другую,
В душу плюнул, оставил с детьми,
Я люблю, ненавижу, тоскую,
Не уютно, мне между людьми».
Вдруг слеза по щеке прокатилась,
А за нею не видно другой.
В уголочке она затаилась,
И сверкает при свете порой.
На нее посмотрел я с тревогой,
Выпить кофе в кафе предложил.
Предложение, свесив немного,
Да! Ответить хватило лишь сил.
В уголочке мы дальнем присели,
Кофе запах и дым сигарет.
Не слеза, а сережки блестели,
На щеках был заметен лишь след.
То улыбка, то грусть, то страданье,
В мыслях нету идти в никуда.
Помогло ей мое состраданье,
Мы расстались совсем без труда.
День второй - сверху тучи зависли,
Я не знал, что творится со мной.
В голове лишь о ней были мысли,
Их гоняю сейчас я порой.
